Любимые стихи выкладываем... | страница 58

Здесь (или не здесь?) как-то спрашивали что такое верлибр, и чем он отличается от белого стиха.

Это - верлибр.

Тадеуш Ружевич

РАССКАЗ О СТАРЫХ ЖЕНЩИНАХ

Я люблю старых женщин

некрасивых женщин

сердитых женщин

они соль земли

их не пугают

человеческие отбросы

им известна

обратная сторона медали

любви

веры

приходят и уходят

диктаторы озорничают

пачкают руки

человеческой кровью

старые женщины встают на рассвете

покупают хлеб овощи мясо

убирают готовят

стоят на улице молча

со сложенными руками

старые женщины

бессмертны

Гамлет мечется попав в сети

Фауст играет роль никчемную и смешную

Раскольников топором ударяет

старые женщины

неистребимы

у них снисходительная улыбка

бог умирает

старые женщины встают как обычно

покупают хлеб вино рыбу

эпоха умирает

старые женщины встают на рассвете

открывают окна

выносят нечистоты

человек умирает

старые женщины

омывают тело

хоронят умерших

сажают цветы

на могилах

я люблю старых женщин

некрасивых женщин

сердитых женщин

они верят что жизнь вечна

они соль земли

кора деревьев

кроткие глаза животных

трусость и геройство

величие и низость

они видят в подлинных размерах

приближенных к нуждам

повседневной жизни

их сыновья плывут к берегам Америк

гибнут в битве при Фермопилах

идут на Голгофу

покоряют космос

старые женщины уходят на рассвете

в город покупают хлеб масло

мясо кладут в суп приправу

открывают окна

только глупцы смеются

над старыми женщинами

некрасивыми женщинами

сердитыми женщинами

ибо это красивые женщины

добрые женщины

старые женщины

это яйца

это тайна без тайны

шары катящиеся в бесконечность

старые женщины

это

мумии священных кошек

это небольшие

сморщенные плоды

высыхающие криницы

толстые

овальные будды

когда они умирают

из глаза их вытекает

слеза

сливаясь

с девичьей улыбкой

 

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,

жил у моря, играл в рулетку,

обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира,

трижды тонул, дважды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

надевал на себя что сызнова входит в моду,

сеял рожь, покрывал черной толью гумна

и не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.

Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

перешел на шепот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

Иосиф Бродский

 

А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску.

Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску.

Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады,

Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы.

Какая теория прозы, ты что? А там океан и горы.

Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы.

Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу.

Там дорога из "где-то" ведёт в "нигде", минуя посёлок "либо".

Я точно тебе говорю: бросай. Ты видишь? Сегодня лето!

А ты собираешься что-то писать, учишь свои билеты,

И время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха.

А нужен всего-то один билет, чтобы уйти, уехать.

Там будут живые: Ахматова, Блок - в виде цветных водопадов.

А по выходным там гуляет Бог. Любит, до полураспада.

Там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками.

Но вот ты заводишь будильник на шесть, говоришь, что завтра экзамен.

А я повторяю: поедем со мной к луне цвета спелой клюквы.

Хватит глотать, разбавляя слюной, чужие смыслы и буквы.

Поедем. Там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина.

Там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины.

Засыпаешь. И книги твои храпят с чистых беспыльных полок.

Засыпаешь. Висит Иисус распят, поскольку тоже филолог.

Выхожу от тебя и российский флаг закрывает собой звезду.

Через время я нагружу собак и огней тебе привезу!

Чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и тетрадки и книжный шкаф.

Привезу медведицу: вот, посмотри. Не понравится - спрячу в рукав.

Я оставлю юрту с дубовым столом Экзюпери-пилоту.

Но, наверное, ты получишь диплом и устроишься на работу.

Что толку: творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей?

И всё говорил, говорил, говорил, и требовал: слушай, слушай!

А, может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак...

Послушай, чего там вообще сдают?

Хочу поступить на филфак.

(с) Андрей Гоголев

 

Малоизвестное незаконченное стихотворение А.С. Пушкина, реконструированное по автографу (впоследствии утраченному).

Написано оно после 1831 года, но насколь актуально-то!

***

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды чистый свет увидел,

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел.

Когда безмолвная Варшава поднялась,

И Польша буйством опьянела,

И смертная борьба [...] началась,

При клике "Польска не згинела!" -

Когда же Дибич [...]

Пестро парижский пустомеля

Ревел на кафедре [...]

Ты пил здоровье Лелевеля.

Ты руки потирал от наших неудач,

С лукавым смехом слушал вести,

Когда [...] бежали вскачь

И гибло знамя нашей чести.

[...] Варшавы бунт [...]

[...] в дыме.

Поникнул ты главой и горько возрыдал

Как жид о Иерусалиме.

 

Песен еще ненаписанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездой?

Звездой.


Солнце мое - взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох - дай огня.
Вот так...

Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые
Головы сложили в поле в бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме да с твердой рукой в строю,
в строю.

Солнце мое - взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох - дай огня.
Вот так...

Где же ты теперь, воля вольная?
С кем же ты сейчас
Ласковый рассвет встречаешь? Ответь.
Хорошо с тобой, да плохо без тебя,
Голову да плечи терпеливые под плеть,
под плеть.

Солнце мое - взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох - дай огня.
Вот так...
В. Цой

 

Сегодня я очарована этими стихами и песней именно в исполнении Владимира Владимировича.. Слушаю уже N-й раз 

«Клен ты мой опавший, клен заледенелый…» 

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

Сергей Есенин

 

Одиночество
Эдуард Асадов

Мне казалось когда-то, что одиночество -
Это словно в степи: ни души вокруг.
Одиночество - это недобрый друг
И немного таинственный, как пророчество.

Одиночество - это когда душа
Ждет, прикрыв, как писали когда-то, вежды,
Чтобы выпить из сказочного ковша
Золотые, как солнце, глотки надежды...

Одиночество - дьявольская черта,
За которой все холодно и сурово,
Одиночество - горькая пустота,
Тишина... И вокруг ничего живого...

Только время стрелою летит порой,
И в душе что-то новое появляется.
И теперь одиночество открывается
По-другому. И цвет у него иной.

Разве мог я помыслить хоть раз о том,
Что когда-нибудь в мире, в иные сроки
В центре жизни, имея друзей и дом,
Я, исхлестанный ложью, как злым кнутом,
Вдруг застыну отчаянно-одинокий?!..

И почувствую, словно на раны соль,
Как вокруг все безжалостно изменилось,
И пронзит мою душу такая боль,
О какой мне и в тягостном сне не снилось.

День, как рыба, ныряет в густую ночь.
Только ночь - жесточайшая это штука:
Мучит, шепчет о подлостях и разлуках,
Жжет тоской - и не в силах никто помочь!

Только помощь до крика в душе нужна!
Вот ты ходишь по комнате в лунных бликах...
До чего это все же чудно и дико,
Что вокруг тебя жуткая тишина...

Пей хоть водку, хоть бренди, хоть молоко!
Всюду - люди. Но кто тебе здесь поможет?!
Есть и сердце, что многое сделать может,
Только как оно дьвольски далеко! ...
 

 

 

Какое-то такое настроение со вчерашнего дня 

 

Лира, прочь! Я песню спел! Тихо песни отзвучали. Словно призраки печали, Утонули в светлой дали! Лира, прочь! Я песню спел! Я когда-то пел под кленом, Пел в лесу темно-зеленом, Я был счастлив, юн и смел. А теперь я петь не в силе, Слёзы горло мне сдавили, Молча я бреду к могиле! Лира, прочь! Я песню спел...  

Джек Лондон

 

Лермонтов М. Ю. - «Вечер после дождя»Гляжу в окно: уж гаснет небосклон,Прощальный луч на вышине колонн,На куполах, на трубах и крестах
Блестит, горит в обманутых очах;
И мрачных туч огнистые края
Рисуются на небе как змея,
И ветерок, по саду пробежав,
Волнует стебли омоченных трав...
Один меж них приметил я цветок,
Как будто перл, покинувший восток,
На нем вода блистаючи дрожит,
Главу свою склонивши, он стоит,
Как девушка в печали роковой:
Душа убита, радость над душой;
Хоть слезы льет из пламенных очей,
Но помнит все о красоте своей.

Дата написания: 1830 год

 

Над розовым моремАлександр ВертинскийНад розовым морем вставала луна,Во льду зеленела бутылка вина,
И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.

Послушай... О, как это было давно -
Такое же море и то же вино...
Мне кажется будто и музыка та же...
Послушай,.. послушай,.. мне кажется даже!..

Нет. Вы ошибаетесь, друг дорогой,
Мы жили тогда на планете другой,
И слишком устали, и слишком мы стары
И для этого вальса и для этой гитары..

 

А.С. Пушкин БуряТы видел деву на скалеВ одежде белой над волнамиКогда, бушуя в бурной мгле,
Играло море с берегами,
Когда луч молний озарял
Ее всечасно блеском алым
И ветер бился и летал
С ее летучим покрывалом?
Прекрасно море в бурной мгле
И небо в блесках без лазури;
Но верь мне: дева на скале
Прекрасней волн, небес и бури.

 

В старом лесу у красивого озера
Слышится крик одинокий бульдозера,
Роет он землю и громко ревёт –
Бульдозериху, как видно, зовёт.

Но в перелесках и рощицах тихо,
Не откликается бульдозериха –
Видно плохая настала пора
И вымирают бульдозера.

Лесом красивым охотник прокрался,
Выстрел над озером старым раздался:
В эту субботу в четвёртом часу
Умер последний бульдозер в лесу. 

((Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь))

 

Как много Вас в хорошей упаковке,вот только фантики не ценятся, увы,бесплатный сыр бывает в мышеловке,
и чувства к Вам любовные мертвы.

Как много блеска, пафоса и прыти,
а за душой — туман, пустоты, темнота,
Вы не пытаетесь, не бьётесь, не хотите,
не ищете. А есть хотя бы цель, мечта?

А может есть хотя бы смысл игр Ваших,
что просыпаясь по утрам не хочется дышать?
Вы устаёте от нагрузки или фальши,
что так привыкли тщательно скрывать?
___
Как много Вас в хорошей упаковке,
как мало Вас с таинственной душой.
Я не ищу Вас на замыленной тусовке —
пусть Вас отыщет кто-нибудь другой!

Костя Крамар

 

Купола Как засмотрится мне нынче, как задышится?Воздух крут перед грозой, крут да вязок.Что споется мне сегодня, что услышится?Птицы вещие поют - да все из сказок.Птица Сирин мне радостно скалится -Веселит, зазывает из гнезд,А напротив - тоскует-печалится,Травит душу чудной Алконост.Словно семь заветных струнЗазвенели в свой черед -Это птица ГамаюнНадежду подает!В синем небе, колокольнями проколотом,-Медный колокол, медный колокол -То ль возрадовался, то ли осерчал...Купола в России кроют чистым золотом -Чтобы чаще Господь замечал.Я стою, как перед вечною загадкою,Пред великою да сказочной страною -Перед солоно - да горько-кисло-сладкою,Голубою, родниковою, ржаною.Грязью чавкая жирной да ржавою,Вязнут лошади по стремена,Но влекут меня сонной державою,Что раскисла, опухла от сна.Словно семь богатых лунНа пути моем встает -То птица ГамаюнНадежду подает!Душу, сбитую утратами да тратами,Душу, стертую перекатами,-Если до крови лоскут истончал,-Залатаю золотыми я заплатами -Чтобы чаще Господь замечал!

В.Высоцкий

 

В цветном разноголосом хороводе, В мелькании различий и примет Есть люди, от которых свет исходит, И люди, поглощающие свет.

И.М. Губерман

 

Как ветра осенниеКак ветра осенние подметали плахуСолнце шло сторонкою да время сторонойИ хотел я жить и умирал да со слепу со страхуПотому что я не знал что ты со мнойКак ветра осенние заметали небоПлакали тревожили облакаЯ не знал как жить ведь я еще не выпек хлебаА на губах не сохла капля молокаКак ветра осенние да подули ближеЗакружили мою голову и ну давай кружитьОй-о-е-й да я сумел бы выжитьЕсли б не было такой простой работы житьКак ветра осенние жаль не жалели рожьВетры тебя посеяли чтоб ты пригодилсяВедь совсем неважно от чего помрешьВедь куда важнее для чего родилсяКак ветра осенние черной птицей голосилиА ты откуда взялся богатырь-снегирьЯ хотел бы жить и умереть в РоссииЕсли б не было такой земли - СибирьКак ветра осенние уносят мое семяЛистья воскресения да весточки весныЯ хочу дожить хочу увидеть времяКогда эти песни станут ненужныЯ хочу дожить хочу увидеть времяКогда эти песни станут ненужныДа я не доживу но я увижу времяКогда эти песни станут ненужны

А. Башлачев

 

ПРОСТУЖЕННАЯ ЛЮБОВЬМарт 1943 г.Влюбился я. Давно случилось это --В былые годы юности моей.Любви цветок, как говорят поэты,Раскрылся даже в стужу зимних дней.И вдруг судьба послала наказанье.Я насморк на морозе получил.Но к девушке любимой на свиданьеК назначенному часу поспешил.Сидим вдвоем. Ищу платок в карманеИ, как назло, не нахожу его.Кружится голова в сплошном тумане,Течет ручей из носа моего...Я духом пал. Как поступить, не знаю.Язык не произносит нежных слов.С трудом шепчу: 'Люблю тебя, родная!'А сам чихаю и чихаю вновь.Сидел бы я спокойно, не чихая,Как рыба был бы нем. Но вот беда:Когда влюбленно, глубоко вздыхаю,Мой нос свистит протяжно, как дуда.Какой позор! Не в силах передать яВсе то, что было в памятной ночи.Дивчину заключив в свои объятья,Я говорил: -- Апчхи... люблю... апчхи!В смешные рассуждения пускался,С ее руками я свои сомкнул.Неосторожно вдруг расхохоталсяИ на нее, на милую, чихнул.От гнева вспыхнуло лицо любимой.Она платком закрылась. Понял я,Что лучшие деньки невозвратимы,Что лопнет, как пузырь, любовь моя.Не плача, не смеясь, она сказала,И всколыхнула боль в моей груди:Молокосос! Ты нос утри сначала!Ко мне на километр не подходи!Она ушла, сверкнув прощальным взглядом,Ушла, не думая простить.В аптеку я направился -- за ядом,Считая, что не стоит больше жить.Бежал не чуя ног, чтобы навекиЗабыться в безмятежном сне,И труд мой даром не пропал -- в аптекеОт насморка лекарство дали мне.С тех пор не грезил я о кареглазой,Мы не встречались после. Все прошло.Избавиться от двух болезней сразуАптечное лекарство помогло.Я коротаю старость на чужбине.Года промчались, жар остыл в крови.Эх, дайте ту, простуженную! НынеТоскую даже по такой любви.

Муса Джалиль

 

Есть еще одно любимое мое стихотворение у Мусы Джалиля. Натолкнулась на него много лет назад. Готовилась к практике, будучи студенткой. Даже не учила специально - просто с первого раза врезалось в память и до сих пор помню. Хотя оно очень тяжелое

ВАРВАРСТВО1943Они с детьми погнали матерейИ яму рыть заставили, а самиОни стояли, кучка дикарей,И хриплыми смеялись голосами.У края бездны выстроили в рядБессильных женщин, худеньких ребят.Пришел хмельной майор и медными глазамиОкинул обреченных... Мутный дождьГудел в листве соседних рощИ на полях, одетых мглою,И тучи опустились над землею,Друг друга с бешенством гоня...Нет, этого я не забуду дня,Я не забуду никогда, вовеки!Я видел: плакали, как дети, реки,И в ярости рыдала мать-земля.Своими видел я глазами,Как солнце скорбное, омытое слезами,Сквозь тучу вышло на поля,В последний раз детей поцеловало,В последний раз...Шумел осенний лес. Казалось, что сейчасОн обезумел. Гневно бушевалаЕго листва. Сгущалась мгла вокруг.Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,Он падал, издавая вздох тяжелый.Детей внезапно охватил испуг,--Прижались к матерям, цепляясь за подолы.И выстрела раздался резкий звук,Прервав проклятье,Что вырвалось у женщины одной.Ребенок, мальчуган больной,Головку спрятал в складках платьяЕще не старой женщины. ОнаСмотрела, ужаса полна.Как не лишиться ей рассудка!Все понял, понял все малютка.-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.Дитя, что ей всего дороже,Нагнувшись, подняла двумя руками мать,Прижала к сердцу, против дула прямо...-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --И хочет вырваться из рук ребенок,И страшен плач, и голос тонок,И в сердце он вонзается, как нож.-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь тывольно.Закрой глаза, но голову не прячь,Чтобы тебя живым не закопал палач.Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.--И он закрыл глаза. И заалела кровь,По шее лентой красной извиваясь.Две жизни наземь падают, сливаясь,Две жизни и одна любовь!Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.Заплакала земля в тоске глухой,О, сколько слез, горячих и горючих!Земля моя, скажи мне, что с тобой?Ты часто горе видела людское,Ты миллионы лет цвела для нас,Но испытала ль ты хотя бы разТакой позор и варварство такое?Страна моя, враги тебе грозят,Но выше подними великой правды знамя,Омой его земли кровавыми слезами,И пусть его лучи пронзят,Пусть уничтожат беспощадноТех варваров, тех дикарей,Что кровь детей глотают жадно,Кровь наших матерей...

 

(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)(Зарегистрируйтесь или Авторизуйтесь)
Не возвращайтесь к былым возлюбленным,

былых возлюбленных на свете нет.

Есть дубликаты —

как домик убранный,

где они жили немного лет.

 

Вас лаем встретит собачка белая,

и расположенные на холме

две рощи — правая, а позже левая —

повторят лай про себя, во мгле.

 

Два эха в рощах живут раздельные,

как будто в стереоколонках двух,

все, что ты сделала и что я сделаю,

они разносят по свету вслух.

 

А в доме эхо уронит чашку,

ложное эхо предложит чай,

ложное эхо оставит на ночь,

когда ей надо бы закричать:

 

«Не возвращайся ко мне, возлюбленный,

былых возлюбленных на свете нет,

две изумительные изюминки,

хоть и расправятся тебе в ответ...»

 

А завтра вечером, на поезд следуя,

вы в речку выбросите ключи,

и роща правая, и роща левая

вам вашим голосом прокричит:

 

«Не покидайте своих возлюбленных.

Былых возлюбленных на свете нет...»

 

Но вы не выслушаете совет.

 

 

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.Я веду, и я сроду не был никем ведом.По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,Дети ходят туда купаться, но чаще врут,Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,От исландских фьордов до сомалийских руд,Но умру, если у меня тебя отберут».Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,Джип с водителем, из колонок поет Эдит,Скидка тридцать процентов в любимом баре,Но наливают всегда в кредит,А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,Ядерный могильник, водой затопленный котлован,Подчиненных, как кегли, считаю по головам –Но вот если слова – это тоже деньги,То ты мне не по словам».«Моя девочка, ты красивая, как банши.Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.Никакой души ведь не хватит,Усталой моей души»